Пуля - Страница 3

Я искала убежища от смеющихся детей в костюмах и проницательных глаз Моники. Я помахала Мэтью, когда он назвал мое имя, готовясь на выход с маленькими девочками из своего класса. Я хотела сесть на свое место, чтобы видеть его; он выйдет через секунду. Да, именно так, я спешила на свое место, чтобы увидеть его представление, но я знала, что это не правда. Я бежала к своему месту и ожидающим меня мужчинам, потому что часть меня считала, что Моника права, и все мои слова были типичным случаем леди, которая слишком много протестовала.

Глава 2

Я добралась до лестницы и все еще переполненного фойе. Внимательно оглядела толпу в поисках Мики, но, поскольку он был одного со мной роста, мы не могли видеть друг друга в толпе. Люди расступились, и я увидела его в середине комнаты, он разговаривал с семьей, которую я не узнала. Он улыбался, лицо светилось чувством юмора. Он засмеялся, откинув голову, беззвучно для меня из-за гула толпы. Толпа сомкнулась вновь, и я снова потеряла его из виду. Я направилась к нему. Давка рассосалась, и я снова смогла его увидеть. Он был одним из тех редких людей, которые могли показаться изящными, пока вы не замечали их широкие плечи, сужающиеся к талии. Он был сложен как пловец, хотя занимался бегом и тяжелой атлетикой, как и большинство оборотней, которых я знала. Все его костюмы приходилось приспосабливать с помощью спортивных разрезов. Итальянские костюмы, казалось, подходят лучше всего. Американские костюмы выглядели, в основном, как коробки и ужасно смотрелись на коротких мужчинах с мышцами. Хотя Мика был сильным, а не грузным. Костюм Мики сидел на нем идеально, и я поймала несколько брошенных ему вслед взглядов женщин, спешащих мимо нас со своими семьями. Я улыбнулась, потому что знала, что без костюма он выглядел еще лучше, чем в нем. Проходивший мимо мужчина посмотрел на его зад. Там Мика тоже не был обделен. Полагаю, из-за того, что он был невысоким и привлекательным, я могла бы назвать его красавцем, если бы он захотел, но он был слишком хорош для таких слов, как «красавец». Кроме того, у него были волосы почти по пояс. Вьющиеся, и такого богатого, глубокого коричневого оттенка, который мог быть светлым, когда он был маленьким. Волосы у него были почти такие же кудрявые, как и мои, и рассыпались по его спине так, что многие женщины могли позавидовать. Мои собственные волосы были мне почти по пояс, потому что он хотел постричься, а я не хотела, чтобы он это делал. Я хотела убрать несколько дюймов своих волос, и он мне не позволил. Так что мы заключили сделку. Если я отрежу себе волосы, он отрежет свои. Мы зашли в тупик, у меня не было таких длинных волос со школы.

Он повернулся ко мне, словно почувствовал мой взгляд, и я смогла, наконец, увидеть все, от тонкой линии лица, может быть, немного чересчур длинной у челюсти, для того, чтобы считаться полным совершенством, но только эта линия позволяла ему выглядеть мужественным. Начальная школа, должно быть, была адом, так как невысокие и красивые мужчины обычно не преуспевают. Он сказал мне, что его глаза были первоначально коричневыми, но я никогда не видела глаз, с которыми он родился. Он пришел ко мне с глазами леопарда, навсегда пойманными в эти темные ресницы, зеленовато-желтые, меняющие цвет в зеленый или желтый в зависимости от того, какого цвета одежду он носил или как падал свет. Большую часть времени он носил темные очки, чтобы скрыть глаза, но с наступлением темноты они зачастую больше привлекали внимание, чем что бы то ни было скрывали, и его поражало, как много людей могло смотреть ему в глаза и только заметить: "Какие красивые глаза" или: "Какой великолепный зеленый цвет", и не уловить связь.

Натаниэль сказал бы: "Люди видят то, что они хотят видеть, или то, что их мозги говорят им видеть, большую часть времени".

Мика одарил меня улыбкой, которая полностью предназначалась мне. Она была полна любви, страсти, и той самой связи, которая родилась между нами, практически, как только мы встретились. Он был моим Нимир-Раджем, моим королем леопардов, а я была его Нимир-Ра, королевой леопардов. Хотя я не перекидывалась ни в кого, я все еще как-то хранила в себе часть леопарда, и эта часть, казалось, знала его. Мика никогда не ставил это под сомнение, и я сделала что-то невероятное: позволила ему приручить себя. В течение двух лет и до сих пор мы были счастливы друг с другом. Это был рекорд для меня.

Обычно к настоящему моменту я бы все как-то разрушила, или мужчина сделал бы что-то, на что я могла указать и уйти, сказав: я знала, что ничего не выйдет. Мика сумел пройти лабиринт моего сердца и не попасться ни в одну из ловушек. Он попрощался с людьми и подошел ко мне.

Он улыбнулся, уголки его рта приподнялись, как бывало иногда, глаза сияли, словно он мысленно смеялся.

— На что ты смотришь? — спросил он вполголоса.

Я улыбнулась в ответ, потому что ничего не могла поделать. — На тебя.

Наши руки потянулись навстречу одновременно, пальцы нашли друг друга, сплелись, играя с прикосновениями и ощущением друг друга. Один мой знакомый сказал, что, взявшись за руки, мы получали больше, чем некоторые пары, целуясь. Но мы сделали и это, потянувшись и стараясь обойтись с губной помадой осторожно. Большинство ночей Мика провел с помадой на губах. Он не возражал.

— Кто это был? — спросила я, когда мы повернули и пошли рука об руку с остатками толпы в сторону зрительного зала.

— Одна из семей из нашей группы поддержки, — сказал он.

Мика был главой-представителем Коалиции сообществ по лучшему взаимопониманию между людьми и ликантропами. Ее ласково называли пушистой коалицией. Коалиция помогала новым оборотням адаптироваться к перемене в их образе жизни и оберегала от преждевременного обращения за пределами безопасных квартир. Новые оборотни были непредсказуемы. Могло пройти несколько полнолуний, прежде чем они начинали достаточно себя контролировать, чтобы быть надежными без опеки старших, более опытных оборотней. И да, «непредсказуемые» означало, что их раздирала жажда плоти, и лучше свежей. К тому же, у них было мало воспоминаний о том, что они сделали, и те были затемнены. Большинство новичков возвращались после обращения к человеческой форме, поэтому они должны были находиться в безопасном месте или там, где кто-то буквально мог их прикрыть.